Неточные совпадения
Его обогнал жандарм, но он и черная тень его — все было сказочно, так же, как деревья, вылепленные из
снега, луна, величиною в чайное блюдечко, большая звезда около нее и синеватое, точно лед, небо — высоко над белыми холмами, над красным
пятном костра в селе у церкви; не верилось, что там живут бунтовщики.
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью
снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос в землю давно не беленный корпус, весь в
пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни, в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Выцветшее, тусклое солнце мертво торчало среди серенькой овчины облаков, освещая десятка полтора разнообразно одетых людей около баррикады, припудренной
снегом; от солнца на них падали беловатые
пятна холода, и люди казались так же насквозь продрогшими, как чувствовал себя Самгин.
Самгин посматривал на тусклые стекла, но не видел за ними ничего, кроме сизоватого тумана и каких-то бесформенных
пятен в нем. Наконец толпа исчезала, и было видно, как гладко притоптан ею
снег на мостовой.
Чувствуя себя, как во сне, Самгин смотрел вдаль, где, среди голубоватых холмов
снега, видны были черные бугорки изб, горел костер, освещая белую стену церкви, красные
пятна окон и раскачивая золотую луковицу колокольни. На перроне станции толпилось десятка два пассажиров, окружая троих солдат с винтовками, тихонько спрашивая их...
Было уже очень поздно. На пустынной улице застыл холодный туман, не решаясь обратиться в
снег или в дождь. В тумане висели пузыри фонарей, окруженные мутноватым радужным сиянием, оно тоже застыло. Кое-где среди черных окон поблескивали желтые
пятна огней.
После пурги степь казалась безжизненной и пустынной. Гуси, утки, чайки, крохали — все куда-то исчезли. По буро-желтому фону большими
пятнами белели болота, покрытые
снегом. Идти было славно, мокрая земля подмерзла и выдерживала тяжесть ноги человека. Скоро мы вышли на реку и через час были на биваке.
Безветренный
снег валил густыми хлопьями, сквозь его живую вуаль изредка виднелись какие-то светлевшие
пятна, и, только наткнувшись на деревянный столб, можно было удостовериться, что это фонарь для освещения улиц, но он освещал только собственные стекла, залепленные сырым
снегом.
Дело было осенью, выпал
снег и почти весь днем растаял; оставались только
пятна, кое — где неясно белевшие в темноте. По небу ползли тучи, и на дворе не было видно ни зги.
Подъезжая уже к самой мельнице, скитники заметили медленно расходившуюся толпу. У крыльца дома стояла взмыленная пара, а сам Ермилыч лежал на
снегу, раскинув руки.
Снег был утоптан и покрыт кровяными
пятнами.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда говорят: заяц в штанах; потом побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только
пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет, как лунь, как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик — белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани), как первый
снег.
Вынули вторые рамы, и весна ворвалась в комнату с удвоенной силой. В залитые светом окна глядело смеющееся весеннее солнце, качались голые еще ветки буков, вдали чернели нивы, по которым местами лежали белые
пятна тающих
снегов, местами же пробивалась чуть заметною зеленью молодая трава. Всем дышалось вольнее и лучше, на всех весна отражалась приливом обновленной и бодрой жизненной силы.
Мы сожгли все топливо, и теперь надо было итти за дровами. Взялся за это дело Рожков, но едва он вышел из юрты, как сразу ознобил лицо. На посиневшей коже местами выступили белые
пятна. Я стал усиленно ему оттирать лицо
снегом, и это, быть может, спасло его.
В этот день с бивака мы выступили в обычное время и в полдень, как всегда, сделали большой привал. В два часа мы миновали последние остатки древесной растительности. Дальше перед нами на необозримом пространстве расстилалась обширная поемная низина, занесенная
снегом, по которой там и сям отдельными буро-желтыми
пятнами виднелись вейник и тростник, менее других погребенные сугробами.
На дворе стояла оттепель; солнце играло в каплях тающего на иглистых листьях сосны
снега; невдалеке на земле было большое черное
пятно, вылежанное ночевавшим здесь стадом зубров, и с этой проталины несся сильный запах парного молока.
Было это на второй день пасхи; недавно стаял последний вешний
снег, от земли, нагретой солнцем, густо поднимался тёплый и душистый парок, на припёке появились прозрачные, точно кружева, зелёные
пятна милой весенней травы.
По сторонам дороги синевато светились
пятна ещё не стаявшего
снега, присыпанные вновь нанесённым с вечера сухим и мелким снежком.
Ветер лениво гнал с поля сухой
снег, мимо окон летели белые облака, острые редкие снежинки шаркали по стёклам. Потом как-то вдруг всё прекратилось, в крайнее окно глянул луч луны, лёг на пол под ноги женщине светлым
пятном, а переплёт рамы в
пятне этом был точно чёрный крест.
Я вскинул ружье на плечи и пошел по указанному мне направлению. Поднявшись на небольшой холмик, откуда начиналась узкая, едва заметная лесная тропинка, я оглянулся. Красная юбка Олеси, слегка колеблемая ветром, еще виднелась на крыльце хаты, выделяясь ярким
пятном на ослепительно-белом, ровном фоне
снега.
Снег валил густыми, липкими хлопьями; гонимые порывистым, влажным ветром, они падали на землю, превращаясь местами в лужи, местами подымаясь мокрыми сугробами; клочки серых, тяжелых туч быстро бежали по небу, обливая окрестность сумрачным светом; печально смотрели обнаженные кусты; где-где дрожал одинокий листок, свернувшийся в трубочку; еще печальнее вилась снежная дорога, пересеченная кое-где широкими
пятнами почерневшей вязкой почвы; там синела холодною полосою Ока, дальше все застилалось снежными хлопьями, которые волновались как складки савана, готового упасть и окутать землю…
Тощий, сутулый поп пришёл вечером, тихонько сел в угол; он всегда засовывал длинное тело своё глубоко в углы, где потемнее, тесней; он как будто прятался от стыда. Его фигура в старенькой тёмной рясе почти сливалась с тёмной кожей кресла, на сумрачном фоне тускло выступало только
пятно лица его; стеклянной пылью блестели на волосах висков капельки растаявшего
снега, и, как всегда, он зажал реденькую, но длинную бороду свою в костлявый кулак.
Деревья в парке стояли обнаженные, мокрые; на цветнике перед домом
снег посинел и, весь источенный, долеживал последний срок; дорожки по местам пестрели желтыми
пятнами; несколько поодаль, на огороде, виднелись совсем черные гряды, а около парников шла усиленная деятельность.
У доктора Арбузов чувствовал себя почти здоровым, но на свежем воздухе им опять овладели томительные ощущения болезни. Голова казалась большой, отяжелевшей и точно пустой, и каждый шаг отзывался в ней неприятным гулом. В пересохшем рту опять слышался вкус гари, в глазах была тупая боль, как будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами, а когда Арбузов переводил глаза с предмета на предмет, то вместе с этим по
снегу, по домам и по небу двигались два больших желтых
пятна.
Три черные
пятна, точно фантастические многосоставные животные, шевельнулись по
снегу и замелькали между торосьями, становясь все меньше и меньше.
Река здесь делала излучину. Она лежала так глубоко, что белые
пятна ледохода, казалось, стоят без движения на свинцово-синей полосе стрежня. Шел редкий
снег. Все казалось задумчивым, угрюмым и необычайно пустынным…
Мы долго следили за опасной переправой. Она казалась отсюда, издали и сквозь сетку
снега, какой-то далекой сказкой… Потом
снег повалил гуще. Сквозь белую пелену помаячила еще река с белыми
пятнами, мысок на том берегу… Каравана уже нельзя было разглядеть… Мы тронулись дальше…
Это было несколько дней назад, на дороге между двумя станками. Был серый, неприятный день с холодным пасмурным небом и пронизывающим ветром, наметавшим кое-где сугробы сухого
снега и свистевшим в обнаженных придорожных кустах и деревьях. Мы ехали с раннего утра и уже устали от холода, пустынного ветра и пестрого мелькания снежных
пятен и обнаженных скал.
Напрасно кидался он в чистый
снег, чтобы смыть кровавые
пятна.
Снег мгновенно обагрялся кругом, как кипень, а
пятна на убийце выступали яснее, и в его взоре виднелись дикое отчаяние и ужас.
Промелькнула мысль о том, что работник отпросился ночевать к себе в деревню и ушел уже давно; вчера резали свинью, и громадные кровяные
пятна были на
снегу, на санях и даже одна сторона колодезного сруба была обрызгана кровью, так что если бы теперь вся семья Якова была в крови, то это не могло бы показаться подозрительным.
У берега широко белела пена, тая на песке кисейным кружевом, дальше шла грязная лента светло-шоколадного цвета, еще дальше — жидкая зеленая полоса, вся сморщенная, вся изборожденная гребнями волн, и, наконец, — могучая, спокойная синева глубокого моря с неправдоподобными яркими
пятнами, то густофиолетовыми, то нежно-малахитовыми, с неожиданными блестящими кусками, похожими на лед, занесенный
снегом.
Черная с белым, без единого цветного
пятна, материнская спальня, черное с белым окно:
снег и прутья тех деревец, черная и белая картина «Дуэль», где на белизне
снега совершается черное дело: вечное черное дело убийства поэта — чернью.
Мы молчим с минуту. Потом я прощаюсь и ухожу. Мне идти далеко, через все местечко, версты три. Глубокая тишина, калоши мои скрипят по свежему
снегу громко, на всю вселенную. На небе ни облачка, и страшные звезды необычайно ярко шевелятся и дрожат в своей бездонной высоте. Я гляжу вверх, думаю о горбатом телеграфисте. Тонкая, нежная печаль обволакивает мое сердце, и мне кажется, что звезды вдруг начинают расплываться в большие серебряные
пятна.
Это был молодой белокурый почтальон в истасканном форменном сюртучишке и в рыжих грязных сапогах. Согревши себя ходьбой, он сел за стол, протянул грязные ноги к мешкам и подпер кулаком голову. Его бледное с красными
пятнами лицо носило еще следы только что пережитых боли и страха. Искривленное злобой, со свежими следами недавних физических и нравственных страданий, с тающим
снегом на бровях, усах и круглой бородке, оно было красиво.
Проходив напрасно около часа и отчаявшись в успехе, я уже хотел было повернуть назад, но в это время увидел какое-то странное
пятно на
снегу.
Когда мы прибыли на место, то в глаза нам прежде всего бросился взрыхленный
снег и на нем многочисленные, ярко-красные
пятна крови.
На бугре этом было белое
пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся
снег, или белые дома?
«Должно быть,
снег — это
пятно;
пятно — une tache», думал Ростов.